Правильное дыхание - Д. М. Бьюсек

***

– Танцы? Это да, но танцы – вы ж понимаете, чего тут рассказывать. Опережая события: основам он меня обучил, однако каждый раз через трения. «Две шаги налево, две шаги направо» – невелика наука, но я то и дело отвлекалась – или наоборот слишком втягивалась. Что вальс, что румба – сразу наводили на горизонтальные мысли, ноги подгибались. На каком-то этапе махнул на меня рукой и говорит: – В футбол играть умеете? Нет? Ну, просто ногой отбейте от колена, невысоко. Правой два раза, левой один… И всё, рок-н-ролл меня сожрал без остатка и без всяких задних мыслей. Он, конечно, носом крутил, немного свысока относясь к жанру «на попрыгать», но делать было нечего.

Да, сидим на диване, отдыхаем-подкрепляемся после первого танцевального экзерсиса. Я – бутербродом, а он – овсянкой. Потом вспомнила, что хотела позвонить бабушке. Телефон был там же, у изголовья. Навороченный, со съемной трубкой и кучей кнопок. Звоню, а у бабушки такой тарарам – вы, – говорю, – только послушайте. Нажал на кнопочку – и сразу все стало слышно, впервые узнала, что бывают такие телефоны. По-моему, они там тоже танцевали, кто-то даже на гитаре играл. Вот, – говорю, – оставила тебя впервые одну на ночь, а ты… Смотри только, дом не спали. И давайте закругляйтесь уже, хотя бы через полчаса. Бабушка бодро откликнулась, что ей из-за шума ничего не слышно, и дала отбой. А я сижу-переживаю – человек после инфаркта, одной ногой понятно где, а такое вытворяет. С другой стороны, – это уже Сергей Николаевич, – когда же еще вытворять, как не сейчас? Ну, бабушка, – говорю, – всю жизнь только этим и занималась, ей нагонять нечего. – Тогда зачем под занавес менять старые привычки? – И то правда.

Тут телефон неожиданно зазвонил сам. У Сергея Николаевича сразу привычный покер-фейс, снял трубку:

СН: – Сухарев.

Кнопочка громкой связи так и осталась запавшей с того раза, услышал, кто говорит, но отжимать не стал.

ГС: – Сереж, ты очень занят?

СН: – (недовольно) Очень, Галя. Пока.

ГС: – Не вешай трубку! – даже без громкой связи было бы слышно. – Только мне попробуй трубку положить! Ты еще здесь?

СН: – (мрачно) У тебя пять минут.

ГС: – Чем это ты так занят?

СН: – Шнурки глажу. Если это все, что ты хотела узнать…

ГС: – Не клади трубку!! А то знаю я тебя! Ты слушаешь?

СН: – (громко вздыхает)

ГС: – Сереж, потом сам будешь ругаться, что я тебе заранее не сказала!

Оля все-таки хочет тактично удалиться на кухню, но Сергей Николаевич только закатывает глаза и качает головой: мол, не имеет значения.

ГС: – У меня в пятницу первый урок у шестиклашек, да? А мне в аэропорт надо – мамулю встречать, рейс поменяли на утренний!

СН: – (выпрямляется) Здрасьте. А Гена?

ГС: – Так нога-то в гипсе еще!

СН: – Ну и ищи сама замену, – одновременно берет с полки ежедневник и начинает листать.

ГС: – Уже! Никто не может! Сереж, можно я им дам поспать, а?

СН: – Кому?

ГС: – (жалобно) Деткам…

Сергей Николаевич возмущенно сопит, изучая ежедневник.

ГС: – И так вон не высыпаются…

Оля тупится.

СН: – (не слушая) Как это никто не может, а математика? Мышкина?

ГС: – Она тем более не может.

СН: – С какой стати, у нее же нет урока? Вон, всю четверть себе без первых взяла.

ГС: – Вот именно. Она не может, потому что по утрам плохо себя чувствует.

СН: – Ерунда какая. Тоже мне, нашлась королевна. Рано вставать никто не любит, один раз не растает.

ГС: – Сереж… Он по серьезной причине плохо себя чувствует. Понимаешь? Ты только не ругайся…

СН: – Не понимаю. Какая-такая серьезная… – осекается, одновременно заметив, что Оля уткнулась лицом в подушку и прикрыла голову руками, как перед взрывом. – Галя. Это не то, что я сейчас подумал?

ГС: – Наверное, то… Только ты не говори пока никому, ладно?

Оле приходится оторваться от подушки и напомнить Сергею Николаевичу, как правильно дышать.

СН: – А… а… И ты молчала?!

ГС: – Да, я только что от нее узнала, когда насчет пятницы ей позвонила…

СН: – А почему она мне сама не сказала?! Мне же замену искать! В который раз. Я первым должен узнавать о таких вещах! И вот что тут смешного, скажите, пожалуйста? – и Галине Сергеевне, и Оле.

ГС: – Угу, не отходя от кассы, все тебе докладывать. «Что-то у меня, Сергей Николаич, это самое запаздывает, не поискать ли нам на всякий случай замену?»

СН: – (мрачно) Всё лучше, чем тянуть. И кстати, сколько она уже… протянула?

ГС: – Четвертый месяц пошел.

СН: – (прикидывает) Ну, хоть до конца учебного года доучит. (тоскливо) Галя, ну, вот и где мне брать математику? Последний раз проверял ту, из 34-ой школы. Литр, – говорю, – это сколько в метрической системе? А она мне: метр на метр на метр. Кубический. Катастрофа.

ГС: – Да, ладно, за лето уж точно кого-нибудь откопаем, я тоже поспрашиваю… Дециметр, да? – осторожно.

СН: – (уже собирается пнуть ее за неуверенность, но вдруг отвлекается) Стоп! Четвертый месяц? (почти доволен) Тогда пусть не валяет дурака и приходит в пятницу на первый урок. На четвертом месяце уже никого не тошнит.

ГС: – Вы посмотрите на него, крупный спец. Ты-то откуда знаешь?

СН: – (с расстановкой, сурово) Я, Галина Сергеевна, уже больше десяти лет обитаю в женском коллективе. Я вынужденно знаю всё про триместры, токсикоз, тонус, сохранение и санитарок-садисток, которых не допросишься. Спросите у меня адрес ближайшей молочной кухни – я вам скажу. По совместительству являюсь крупным специалистом по климаксу, мигреням, вегетососудистой дистонии, а также правильно понимаю значение фраз типа: «В Балатоне вчера вдруг выкинули лодочки». Дальше продолжать? – поскольку Галина Сергеевна может только мычать, а Оля зарылась обратно в подушки, не продолжает. – Так вот. Исходя из вышесказанного. Поговори с ней еще раз, а не поможет, скажи, что тогда я поговорю. И заодно спрошу ее, почему молчала все эти три месяца. Так и быть, два.

ГС: – Она потому и молчала, что тебя боялась! И стеснялась. Вообще всех. А я как позвонила, ее вдруг прорвало, но это на волне Олиной беременности, конечно.

Оля выныривает из-под подушек.

ГС: – Сереж, ты где?

СН: – …Какой еще Олиной?

ГС: – Ну, Ольги нашей, Таранич-то… Ну, вчера, в учительской?.. Ну, когда Еленочка Прекрасная за нее еще заступилась?

СН: – (откашливается) Галя. Про Елену Васильевну – это я помню. А вот момент с б… бе… – упомянутый тобой момент можно поподробнее? Общественность интересуется.

ГС: – Да нет, понятно, что Неля все сочинила. Но Ольга-то не возражала…

СН: – Но очевидно же, что дурака валяла, – опять давит мрачного косяка на Олю.

ГС: – Это нам с тобой очевидно. Ну и вроде как всем остальным после Еленочкиного выступления тоже, да, но сам знаешь… Один раз произнесли – и всё, слух пошел гулять. Кто-то недопонял, кто-то решил, что девочка, конечно, вкалывает и так далее, но это не мешает ей быть беременной, тем более большинство от нее такого всегда и ожидало…

Оля радостно пританцовывает с воображаемыми маракасами в руках.

СН: – (слабым голосом) Галя. Но ты ей-то, Мышкиной, хоть сказала, что это бред?

ГС: – (неуверенно) Да… Или нет? Как-то оно проскочило – ее сразу на свое понесло, надо было выговориться… Ну там, спина болит, давление скачет… Сам, в общем, понимаешь. Специалист, – опять начинает фыркать.

СН: – (собирается) Так, Галя, всё. План действий понятен. Первое: скажи ей, что отчитывать ее не буду, особенно, если подменит тебя в пятницу. Второе: услышишь где о пропадающей гениальной математичке – свисти. Третье: никаким слухам чтобы никто ходу не давал. Чуть что – пресекай.

ГС: – Да, я всем скажу превентивно…

СН: – (перебивает) Нет-нет, активных действий тоже не надо. Ольга Пална сама кашу заварила, сама пусть и разбирается, ей не впервой. Чем меньше мы будем это озвучивать, тем лучше, надеюсь, за неделю само сойдет на нет. Все, Галь, отбой.

ГС: – Шнурков-то много еще осталось?

СН: – Каких… Да. Очень много. А кто это у тебя там помирает все время на заднем плане, Гена что ли?

ГС: – Кто же еще, я так трубку держу, чтобы он слышал.

СН: – (громко) Лучше бы вы, Геннадий, гипс свой сняли уже наконец. … Какая еще «Столичная», с каких пор? И где я тебе возьму «Столичную»?

ГС: – (лукаво) Где ты все берешь.

СН: – Так, Галина Сергеевна, всего доброго, до понедельника, до свидания. Да, спасибо.

Аккуратно положив трубку на место, не смотрит, а именно взирает на Олю.

О: – А я что? Я ничего. А касательно математики – я вообще тут ни при чем. Честное слово. То есть, мы все, конечно, знали, что она того, но мы думали, вы все тоже знаете. А вы вот какие невнимательные, сами теперь виноваты. Даже с последней парты все с ней было ясно. Не то чтобы видно, но чисто по пыхтению можно было догадаться. У нас тут просто глаз наметан, помните, пару лет-то назад как пошли декреты косяком, вечно у нас то музыки не было, то ботаники…